Иногда одиночество бывает приятным.
Бегу-бегу... (из дневников)
Я одиночка по натуре. Пусть говорят, что веселый, общительный, милый или даже наоборот, а я все равно останусь одиночкой. Не будь я одиночкой, разве позволил бы себе неделю безвылазно торчать в лесу, заниматься никому не нужным, совершенно глупым на первый взгляд делом? Это вряд ли. Меня не угнетает, что кроме собственной шизы больше нет собеседников, мне не претит самообслуживание и забавляет человеческий страх одиночества.
Не единожды слышал вопрос: "А в лесу одному не страшно?". А что в лесу страшного? Сам лес? Он дружелюбный. Относись к нему с уважением, и бояться его смысла нет. Звери? Они страшны только когда голодные и в брачный период, а это бывает зимой или весной. В летнюю пору и особенно по осени они всегда сыты и довольны жизнью. Бывают, правда, и у них припадки ненависти, мести или просто настроение плохое, но от этого и среди людей, в людном городе никто не застрахован. Единственное, чего стоит опасаться одному в лесу, так это травм. Издержки любви к одиночеству. Никто на помощь не придет, никто не отыщет, никто не утешит. А потому, во избежание, приходится вертеть бестолковкой на 360 градусов и ворон не считать. Но это уже в привычку вошло, даже не замечается, что смотришь постоянно и под ноги, и по сторонам, и вверх, и назад оглядываешься. Тайга не терпит ротозеев.
Да, я не боюсь. И утверждение, что только дурень не боится, ко мне не относится. Я не боюсь, я опасаюсь, и это здорово помогает. Я опасаюсь переходить ручей по лесине. Не потому, что боюсь упасть, а потому, что опасаюсь скользкого бревна, холодной воды и камней в ней. Если, не приведи господи, скользнет кора по сопревшему стволу под сапогом, да упадешь головой вниз, на камни... Был бы кто рядом, это не было бы проблемой. А поскольку один, то лучше найти брод. Я не боюсь медведя, но опасаюсь медвежонка, одиноко бродящего по поляне или по берегу реки. Ведь где-то его мамуля рядом, и она не спрашивает о твоих намереньях, ты для нее угроза ее любимому мохнатому чаду и потому вра
г. А с врагами у нее разговор короткий, никакой дипломатии. Не боюсь я и болота, но опасаюсь топей. А уж нечисти лесной не только не боюсь, но и не опасаюсь. Свои все...
Кто-то спросит, а не одно ли это и то же – боязнь и опасение? Нет. Боязнь - это бездумная паника и постоянное ожидание "страшного", а опасение - это холодный расчет пути в обход опасности. Это привычка на уровне инстинкта обходить удобные и ровные на первый взгляд, а на самом деле подлые топи. Это умение заметить и придать значение птичьему переполоху где-то в стороне. Это подсознательная оценка своих сил и возможностей применительно к окружающему.
Я научился себя не переоценивать, и потому не боюсь.
Для человека, который постоянно думает, одиночество - это отдых, возможность расслабиться и наплевать на всех и вся. Забыть хоть на короткое время, что нужно себя вести и себя держать, и думать, думать, думать... Может, именно по этой причине мужики так любят выбираться на охоту, в баню или еще куда, подальше от суеты и заморочек. Я выбираю одиночество и лес. И при малейшей возможности бегу, бегу, бегу...
В этот раз я встретил в лесу счастливого человека – деда Митю. Он все лето прожил в зимушке на берегу реки. С весны подлатал зимовье и летом принимал в ней охотников и рыбаков. Веселый пенсионер, которого ушли с работы в связи с выходом на пенсию. Вот он с тоски в лес и сбежал. Обиделся на весь свет, но за два месяца лета все переосмыслил и снова стал человеком. Даже некая меркантильность в рассуждениях появилась: дескать, пока он в лесу на вольных хлебах, там, в городе, пенсия потихоньку на книжке копится, вот и будет на что зимнюю обувку справить при нужде. На зиму придется назад в город перебраться, но в следующем году уж он обязательно расстарается да так отделает зимовье, что и на зиму останется. Зимой самая охота. А охотники да рыбаки, они всегда помочь ему рады. Кто консервы оставит, кто снасти, кто заряды для ижовки. Ну, а уж водкой поделиться - это святое дело...
Так и жил все лето. Сыт, пьян и нос в табаке. Однажды только неприятность случилась. Приехали на джипе, перепились здорово, чуть не перестрелялись, а уезжая, все дедовы шкурки добытые в багажник сложили и даже спасибо не сказали. Как так и надо. Ну, и дед от греха подальше перечить и упрекать не стал. Закон тайга, медведь хозяин... Да и угощали деда от души, пусть будет плата за щедрое застолье. А шкурки? Лес - вот он, в лесу зайцы, песцы, даже лоси. Озерко тоже не за горой, а там утки, чирки, гуси... В речке хариус, налимчики, линьки. Погребок в мерзлоте выдолбить - можно и впрок запасаться, и товарообмен наладить. Довольно часто приезжают просто оттопыриться, а потом локти грызут, что нечем перед супругами отчитаться, где был и что делал. Вот им бы тот же заяц свежемороженый или налимчик очень даже ценным бы показался перед обратной дорогой.
Пожил я у деда Мити денек. Помог ему коптильню соорудить, а на следующее утро дальше двинул. Вперед и влево, с наезженной колеи на нехоженые тропки. Вперед, к долгожданному одиночеству.
"Нерюнгри" Август 2004г.
http://www.proza.ru/...4/11/16-20.html
© Copyright: Торбинс, 2004
Свидетельство о публикации №2411160020
Torbins был, Торбинс есть, Торбинс будет есть!В. Торбинс.